 |
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ЛИТЕРАТУРНУЮ ГОСТИНУЮ!
Сегодня в нашей гостиной я представляю гостью из Франции. Знакомьтесь - мадам Алина Кинсэлла.
Родилась и выросла в сибирском городе нефтяников Сургуте. Закончив гимназию поехала учиться в Швейцарию. Там блестяще закончила Высшую школу менеджмента. Владеет 4 языками. Проживает сейчас во Франции. Воспитывает двух дочерей.
Наряду с занятостью домашними делами принимает активное участие в общественной деятельности ассоциации русской общины в городе Сант-Этьене на юге Франции. На проводимых российско-французских встречах, выставках, презентациях и т.п. осуществляет переводы. Поддерживает связь с благотворительной организацией в Нормандии "Москва- Лизье солидарность- Москови",которая издает свою газету на русском языке, проводит ярмарки русских
народных поделок, помогает российским гражданам, имеющим недуги.
Мадам Кинсэлла имеет массу увлечений. Занимается верховой ездой, играет на
фортепиано и пишет картины, пробует себя в литературном жанре. Ее статьи и
эссе уже печатались на страницах журналов и газет.
А ПОЕЗД ИДЕТ...
Капала веселая капель, падала, разбиваясь вдребезги каждый раз,
целуя мостовые. Она сидела у окна и смотрела на эту веселую кутерьму природы. Было страшно думать о том, что школа уже позади, а впереди одна неизвестность. Феи решили отправить ее далеко в сказочные страны с горами, озерами на учебу. В незнакомую непонятную и неизвестную для нее страну. Вещи были собраны, тетрадки и словари сами попрыгали в сумки, заранее ощущая своими тонкими ранимыми листочками свою свободу и выезд в Европу из этого холодного северного городка.
Приезд
В школе-интернате все очень приветливые и улыбчивые, все стараются узнать об этой северной принцессе и поговорить с ней, но не на родном для нее
языке, а на английском.
Из окна ее комнаты видна гора, заползающая в озеро, похожая на дикого страшного сказочного зверя, пьющего воду с огромным нескончаемым хвостом, ведущего до самого Люцерна. Ни звука. Тишина. Кажется все замерло в ожидании чего-то очень важного. Время остановилось в этом провинциальном швейцарском городке. Weggis – как здесь красиво, просто сказка! Но сказка какая-то не наша, не русская сказка. Сказка…без души.
Душа осталась где-то там, очень далеко, в том маленьком ледовом городке, где зимой замерзает все, кроме сердец. Сердец семьи и друзей. Они все так далеко от нее, что становится страшно грустно, это одиночество стоит рядом и сдавливает горло так, что слезы, как та капель, падают одна за другой, пытаясь обогнать друг друга и прыгают прямо на стол, на учебники и тетрадки с английским.
Осень
На улице еще тепло. У нее появились друзья и подруги. С ней в комнате
живет девочка с раскосыми глазами, которая тоже боится страшного зверя, живущего в озере. Девчонка общается с ней на английском языке, ее русский родной язык забыт. Скорее, притаился где-то в укромном местечке, закрыл двери в извилине мозга, и ждет своей очереди. Долго ему придется ждать, ведь она больше никогда не будет жить в России. Мысли становятся все воздушнее и пушистее, словно белые облака, пробегающие по небу, радуясь солнечному свету. Радуется и она.
Теперь все по-другому. У нее есть друзья и подруги, есть с кем поболтать и поделиться радостными мыслями. И даже страшный зверь за окном поменял свою шкурку, стал коричнево-желтым в красную крапинку, стал ей казаться смешным. На лице ее зарождается улыбка радости и покоя, и губы расплываются в непринужденной позе искренне чистой радости ребенка.
Учеба закончилась
Диплом в руках. И ноги сами бегут вперед искать практику, чтобы еще хоть как-то, хоть на немного, продлить пребывание в этой сказке. Всего последних шесть месяцев, а что же будет дальше? Она уже не сможет вернуться туда, где девять месяцев беременная земля вынашивает траву и зеленые почки в чреве своем, и укрывает себя на это время белой теплой шалью-снегом. Что она будет делать там, на Родине, чем будет заниматься вдали от этой страны Швейцарии, от этого сердца Европы? И Сургут уже кажется, так далеко…
Год спустя мадемуазель Франция уже ждет ее, чтобы показать всю свою элегантность и красоту. А вместе с ней ждет ее еще одна душа – ее муж. Торнадо жизни хватает ее за руки и на бешеной скорости кидает в семейную жизнь. Судьба благосклонна к ней и одаривает ее бесценными подарками: здоровыми детьми и любящим мужем. Она далеко от Родины, вот уже более 10 лет, как покинула она свой родной северный край, и как живет она то в сказочной Швейцарии, то в элегантной Франции.
И не знает она и сегодня, куда увезет ее этот поезд жизни. Затеряется ли среди Европы или переедет на границы Азии или привезет ее обратно на Родину?
Иногда ей кажется, что живет она две параллельные жизни: одна здесь, в Европе,
в умиротворении, тишине и покое, а другая -- там, в снегах, на Оби. Та бурная несущаяся вперед и в стороны, как льдины реки, наскакивающие друг на друга и утопающие в воде из-за своей упрямой непокорности жизни.
И снова капает веселая капель и не знает, куда унесет ее ручейком и остановиться ей. И ищет свое место на этой земле, не останавливаясь и не оглядываясь назад. И живет этот поиск в мыслях ее, в этой бешеной неукротимой жизни водоворота воды.
Дорогие друзья!
Сегодня у нас в гостях писательница из Германии Жанна Пфистерер. Я представляю ее рассказ из недавно выпущенной книги "Возлюби".
РУКОПИСИ НЕ ГОРЯТ
Он писал как Бог! Каждое слово – камень, каждое предложение – архитектурное сооружение, воздвигнутое на века. Из каких глубин добывал он свои перлы?
Я часто наблюдала за ним, сидящим за столом, окутанный сигарным дымом. Может, из этих сизых нитей ткал он свои строки? Непостижимый, страшный человек. Непостижимый, потому что мне никогда не проникнуть в его мир. Страшный, потому что он знал что-то такое, чего не дано знать простому смертному. Он, как магнит притягивал к себе людей, хотя ничего для них не делал, наоборот, пользовался ими, как вампир, высасывал из них жизненные соки.
Недавно я присутствовала при его беседе с молодой женщиной - поэтессой. Он пожирал ее глазами, казалось, что он, как червь, хочет проникнуть в ее мозг. Он читал ее, раскладывал по полочкам, сортировал ее мысли, просчитывал ее возможности. Страшный человек, но он писал как Бог.
Иногда его глаза, отрываясь от чистого листа бумаги, устремлялись куда-то сквозь меня, сквозь стену, сквозь толщу времени и пространства. Он улетал в свой воображаемый космос, принадлежавший только ему, где вместо звезд – слова, вместо Млечного пути – мысли.
Я с трепетом брала в руки исписанный лист бумаги, стараясь понять его, разгадать. А он говорил: «Зря стараешься. Я сам себя еще не разгадал». «Бежать надо от него, бежать», -- твердила я сама себе, и оставалась на месте. Как заколдованная я смотрела не его склоненную голову, окутанную сигарным дымом. Иногда я подходила к нему с сзади, брала его голову руками. Она была странной формы, не круглая как у меня, а с мощными выпуклостями по бокам. В них, думала я, рождаются его шедевры. Макушка казалась мне роднее и ближе, я целовала ее и отходила.
Он был помешан на сексе. Но и это его помешательство было таким же непонятным для меня. Он никогда не принуждал меня. Это всегда была просьба, но в такой форме, что у меня не было сил сказать «нет». Для него я была Музой, а ей не престало носить одежды, и я, обнаженная, часами сидела перед ним. Когда я говорила, что устала или замерзла, он поднимал в удивлении брови: «Неужели? Ты сидишь всего лишь полчаса, а если тебе скучно, займись своим телом, доставишь мне массу удовольствия». И смотрел на меня в упор, гипнотизирующим взглядом удава.
Я покорялась, содрогаясь всем телом от внутреннего к себе отвращения, а его взгляд уже сочился сквозь меня, и я даже не знаю, видел ли он вообще, что я делаю. Но фальши не допускал.
Однажды, когда я хотела сымитировать, он широко раскрыл глаза и спросил, почему я так поступаю. Оторвавшись от стула, он подходил ко мне и не говоря не слово, укладывал на диван. Он совершал акт совокупления со мной долго и размеренно, но в самый неподходящий момент, мог встать и уйти к столу, бросив на ходу, чтобы я не меняла позы, и сейчас он вернется. И тут же забывал обо мне. У меня затекала спина, шея, но я терпеливо ждала его и тихо плакала: «Чудовище, лучше бы ты убил меня, чем так издеваться».
Но он писал как Бог, и я ему все прощала, чтобы потом взять, трепещущими от ожидания руками, исписанный лист бумаги и окунуться в его непостижимый мир, где каждое слово – камень, каждое предложение – фантастическое архитектурное сооружение.
Читая написанное, начинаешь парить в воздухе, да так высоко, что захватывает дух. Кажется еще немного, и тебе откроется вечная тайна бытия. Но вдруг, стремительно срываешься вниз, падаешь на самое дно, в грязь и вонь. Часто после этого со мной случалась истерика. Я каталась по полу, билась руками и ногами и кричала, что такого не бывает, что он все врет. А он только смеялся.
Он умер за письменным столом, так и не закончив своей единственной книги. Я сожгла его рукописи, потому что, он был страшный человек, хотя и писал как Бог.
Промелькнули десятилетия, спрессовавшись в столетия, и улеглись на полку истории. Сколько поколений прошуршало по ее запыленным страницам, трудно сказать. И пепел его рукописи давно растворился во времени. Но рукописи не горят. И вот теперь я, проклятая этим чудовищем, посланная в этот мир слов, вынуждена по крохам, по крупицам, в слезах и муках, собирать то, что когда - то превратила в пепел.
|
 |